Рассказ о трудном воцерковлении
«МНЕ ОТМЩЕНИЕ…»
Многие православные люди
даже не представляют, с какими проблемами приходится сталкиваться священникам, выслушивающим на исповеди признания в содеянных грехах или грехах только замышляемых. Порой оторопь берет от одной мысли, что такое возможно.
За целый век принудительного безбожия люди совершали поступки, даже не задумываясь об их безнравственной сути. Воровство с предприятий того, что производило это предприятие, не воспринималось как воровство. И оправдания казались убедительными: «Все тащат, а я что – хуже? Все народное – значит, и мое. Иначе не выживешь». Всякие приписки, «липовые» справки стали нормой жизни. И когда люди пришли в Церковь и услышали, что жили всю жизнь в грехе, многие сочли это большим преувеличением.
Отец Андрей столкнулся с тем, что некоторые из его прихожан не считали грехами ложь, воровство, прелюбодеяние, аборты и даже оставление детей вместе со ставшей «нелюбимой» женой. Но был у него случай и «чрезвычайно неординарный».
даже не представляют, с какими проблемами приходится сталкиваться священникам, выслушивающим на исповеди признания в содеянных грехах или грехах только замышляемых. Порой оторопь берет от одной мысли, что такое возможно.
За целый век принудительного безбожия люди совершали поступки, даже не задумываясь об их безнравственной сути. Воровство с предприятий того, что производило это предприятие, не воспринималось как воровство. И оправдания казались убедительными: «Все тащат, а я что – хуже? Все народное – значит, и мое. Иначе не выживешь». Всякие приписки, «липовые» справки стали нормой жизни. И когда люди пришли в Церковь и услышали, что жили всю жизнь в грехе, многие сочли это большим преувеличением.
Отец Андрей столкнулся с тем, что некоторые из его прихожан не считали грехами ложь, воровство, прелюбодеяние, аборты и даже оставление детей вместе со ставшей «нелюбимой» женой. Но был у него случай и «чрезвычайно неординарный».
В его храме время от времени появлялся странный господин. Приходил он, как правило, посреди службы с тремя полуметровыми свечами. Довольно шумно пробирался, расталкивая молящихся, к напольным подсвечникам подле икон Спаса Нерукотворного и Иверской Божией Матери, затем к кануну и долго пытался поставить свои огромные свечи. Поскольку они были очень толстыми, а в подсвечниках не было ячеек нужного диаметра, то ему приходилось их не ставить, а вворачивать. При этом он громко сопел и демонстрировал великое усердие. Свечи часто падали на пол, люди начинали волноваться.
Одни оценивали достоинство свечей – уж больно необычные, да еще и чистого воску. Другие осуждали захожанина: «Лучше бы купил в храме то, что есть, и не выпендривался. Нужно в храме покупать – это ведь жертва». Правда, он жертвовал: клал по тысяче в два ящика, да так, чтобы все видели, какие кладет купюры, и тут же уходил из храма. Он не исповедовался, не причащался, никогда не стоял до конца службы.
Однажды пришел, когда после Литургии народ подходил к кресту. Крест целовать не стал, но попросил отца Андрея «поговорить» с ним.
Одни оценивали достоинство свечей – уж больно необычные, да еще и чистого воску. Другие осуждали захожанина: «Лучше бы купил в храме то, что есть, и не выпендривался. Нужно в храме покупать – это ведь жертва». Правда, он жертвовал: клал по тысяче в два ящика, да так, чтобы все видели, какие кладет купюры, и тут же уходил из храма. Он не исповедовался, не причащался, никогда не стоял до конца службы.
Однажды пришел, когда после Литургии народ подходил к кресту. Крест целовать не стал, но попросил отца Андрея «поговорить» с ним.
Отец Андрей давно хотел попросить его не отвлекать людей от молитвы. Для начала он спросил его имя.
Тот ответил:
– Резо.
– Это христианское имя? Вы крещенный?
– Конечно, крещенный, – возмутился обладатель непривычного имени.
– Простите. В моей практике (правда, она не велика) такого имени я не встречал.
– Ну, вот встретил. Я что хочу сказать…
Он на несколько секунд задумался. Резо говорил с сильным кавказским акцентом:
– Дела у меня были плохие, а теперь хорошо пошло. Как только стал к вам в церковь заходить, все стало хорошо. Денег теперь много. И я хочу жертвы делать…
Отец Андрей неопределенно кивнул:
– А чем вы занимаетесь?
– У меня автосервис. Сначала маленькая бензоколонка была, а теперь – большая заправка. Все ее знают. На улице Гарибальди. Еще автомойку построил… Я решил, что Бог мне стал помогать и надо мне тоже что-то для него сделать. Я решил: буду попов бесплатно заправлять. Хорошо?
– Хорошо, – улыбнулся отец Андрей. – Только, пожалуйста, называйте нас не «попами», а священниками.
– А какая разница? – искренне удивился Резо.
– Раньше так и называли: «поп» и «протопоп», но с некоторых пор стали вкладывать в эти слова негативный смысл. Так нас называют с презрением люди неверующие. Вы ведь верующий?
– Конечно! А как надо?
– Священник, иерей, протоиерей. А лучше обращаться: «батюшка».
Резо пожал плечами:
– Хорошо. В общем, я попов буду заправлять бесплатно, – он запнулся, потом добавил: – Батюшков.
Тот ответил:
– Резо.
– Это христианское имя? Вы крещенный?
– Конечно, крещенный, – возмутился обладатель непривычного имени.
– Простите. В моей практике (правда, она не велика) такого имени я не встречал.
– Ну, вот встретил. Я что хочу сказать…
Он на несколько секунд задумался. Резо говорил с сильным кавказским акцентом:
– Дела у меня были плохие, а теперь хорошо пошло. Как только стал к вам в церковь заходить, все стало хорошо. Денег теперь много. И я хочу жертвы делать…
Отец Андрей неопределенно кивнул:
– А чем вы занимаетесь?
– У меня автосервис. Сначала маленькая бензоколонка была, а теперь – большая заправка. Все ее знают. На улице Гарибальди. Еще автомойку построил… Я решил, что Бог мне стал помогать и надо мне тоже что-то для него сделать. Я решил: буду попов бесплатно заправлять. Хорошо?
– Хорошо, – улыбнулся отец Андрей. – Только, пожалуйста, называйте нас не «попами», а священниками.
– А какая разница? – искренне удивился Резо.
– Раньше так и называли: «поп» и «протопоп», но с некоторых пор стали вкладывать в эти слова негативный смысл. Так нас называют с презрением люди неверующие. Вы ведь верующий?
– Конечно! А как надо?
– Священник, иерей, протоиерей. А лучше обращаться: «батюшка».
Резо пожал плечами:
– Хорошо. В общем, я попов буду заправлять бесплатно, – он запнулся, потом добавил: – Батюшков.
Через несколько дней он позвонил
– Слушай, батюшка, я троих попов бесплатно заправил, а тут ко мне пришел этот… священник. Халат черный, как у тебя. Только воротничок бэлый на шее из пластмассы. Говорит, что католик. А католик – это что?
Отец Андрей как можно проще и доходчивее объяснил, в чем разница между православными и католиками. На всякий случай рассказал об Александре Невском и его взаимоотношениях с католиками.
Резо с минуту помолчал, потом с гневом произнес:
– Нэ-эт. Я такого… бесплатно заправлять не буду.
А через день позвонил снова:
– Тут пришел тоже в черном халате, только без бэлого воротничка. Говорит: православный диакон. А диакон – это что?
Отец Андрей рассказал, кто такой диакон и в чем разница между ним и священником. На это Резо заметил:
– Значит, полсвященника.
Отец Андрей засмеялся:
– В некотором роде.
– Тогда я ему полбака бесплатно заправлю.
– Слушай, батюшка, я троих попов бесплатно заправил, а тут ко мне пришел этот… священник. Халат черный, как у тебя. Только воротничок бэлый на шее из пластмассы. Говорит, что католик. А католик – это что?
Отец Андрей как можно проще и доходчивее объяснил, в чем разница между православными и католиками. На всякий случай рассказал об Александре Невском и его взаимоотношениях с католиками.
Резо с минуту помолчал, потом с гневом произнес:
– Нэ-эт. Я такого… бесплатно заправлять не буду.
А через день позвонил снова:
– Тут пришел тоже в черном халате, только без бэлого воротничка. Говорит: православный диакон. А диакон – это что?
Отец Андрей рассказал, кто такой диакон и в чем разница между ним и священником. На это Резо заметил:
– Значит, полсвященника.
Отец Андрей засмеялся:
– В некотором роде.
– Тогда я ему полбака бесплатно заправлю.
Время от времени Резо звонил с приглашениями заехать к нему и заправиться. Отец Андрей благодарил, но не приезжал. Резо был настойчив и всякий раз говорил:
– Что не уважаешь? Я тебя, что, обидел? Я ведь хочу доброе дело сделать. Сам сказал, что жертва – хорошее дело.
Отец Андрей устал убеждать благодетеля в том, что не обиделся, и несколько раз заехал к нему. Эти визиты сопровождались обильными угощениями в кафе, построенном при автозаправке. Резо любил поговорить. Вопросов о вере он задавал мало. А много говорил о жизни, демонстрируя горячую приверженность капиталистическим идеалам. Он был убежден, что нужно быть успешным и «жить хорошо» (то есть «брать от жизни все»). Аскетизм и скромность считал проявлением психического расстройства и искренне не понимал, почему нужно сохранять верность супруге и проявлять сдержанность во всех жизненных обстоятельствах. Тех, кто «не умеет крутиться и зарабатывать», считал людьми ущербными и достойными презрительного сожаления.
Выслушивать эти рассуждения было очень тяжело. Отец Андрей пытался разъяснить ему смысл христианских добродетелей, подарил Евангелие и целый вечер посвятил сказанному Господом в Нагорной проповеди. Резо сидел, нахмурившись, несколько раз недоуменно пожал плечами, а когда батюшка заговорил о нестяжании, вскинулся и выдал гневную тираду:
– Зачем я тогда все это делал? Я ночей не спал. Знаешь, сколько это стоит? Знаешь, как я достал деньги?
– Что не уважаешь? Я тебя, что, обидел? Я ведь хочу доброе дело сделать. Сам сказал, что жертва – хорошее дело.
Отец Андрей устал убеждать благодетеля в том, что не обиделся, и несколько раз заехал к нему. Эти визиты сопровождались обильными угощениями в кафе, построенном при автозаправке. Резо любил поговорить. Вопросов о вере он задавал мало. А много говорил о жизни, демонстрируя горячую приверженность капиталистическим идеалам. Он был убежден, что нужно быть успешным и «жить хорошо» (то есть «брать от жизни все»). Аскетизм и скромность считал проявлением психического расстройства и искренне не понимал, почему нужно сохранять верность супруге и проявлять сдержанность во всех жизненных обстоятельствах. Тех, кто «не умеет крутиться и зарабатывать», считал людьми ущербными и достойными презрительного сожаления.
Выслушивать эти рассуждения было очень тяжело. Отец Андрей пытался разъяснить ему смысл христианских добродетелей, подарил Евангелие и целый вечер посвятил сказанному Господом в Нагорной проповеди. Резо сидел, нахмурившись, несколько раз недоуменно пожал плечами, а когда батюшка заговорил о нестяжании, вскинулся и выдал гневную тираду:
– Зачем я тогда все это делал? Я ночей не спал. Знаешь, сколько это стоит? Знаешь, как я достал деньги?
Отец Андрей этого не знал. Да и не хотел узнавать. Резо не стал раскрывать секрет доставания огромных средств. Он раздражался все больше и больше:
– Жить не умеют. Делать ничего не хотят. Привыкли, что государство даст им халявную пайку. Они и довольны. А как сделаешь дело, станешь деньги хорошие зарабатывать, сразу завидуют. А тут еще про грех… Какой грех? Я весь седой стал от этой автозаправки.
Это было преувеличением. Седых волос у Резо было немного. Отец Андрей попытался его успокоить, посоветовал чаще ходить в храм – тогда постепенно откроется то, что ему пока не понятно. Но успокоить Резо не удалось. Пришлось извиниться и покинуть разбушевавшегося мученика от бизнеса.
– Жить не умеют. Делать ничего не хотят. Привыкли, что государство даст им халявную пайку. Они и довольны. А как сделаешь дело, станешь деньги хорошие зарабатывать, сразу завидуют. А тут еще про грех… Какой грех? Я весь седой стал от этой автозаправки.
Это было преувеличением. Седых волос у Резо было немного. Отец Андрей попытался его успокоить, посоветовал чаще ходить в храм – тогда постепенно откроется то, что ему пока не понятно. Но успокоить Резо не удалось. Пришлось извиниться и покинуть разбушевавшегося мученика от бизнеса.
После этого разговора хозяин автозаправки больше полугода не появлялся в церкви.
А когда появился, отец Андрей с трудом его узнал. Тот сильно похудел, был не брит, одет в старый спортивный костюм с пузырями на коленях. На ногах рваные кроссовки. Вошел он тихо, без традиционных свечей, прислонился к стене у самого входа, простоял до конца службы, подошел вместе со всеми к кресту и в первый раз поцеловал его.
О причине печального преображения Резо не трудно было догадаться: его разорили.
Лучшая заправка в центре города, приносящая каждый день немалые деньги, стала объектом внимания бандитов. Если бы это были простые бандиты, Резо нашел бы способ с ними справиться. Но они были «непростыми» – связанными с большим начальством. Автозаправку у него отобрали и посоветовали радоваться: могли посадить или еще хуже…
– Можно я их накажу? – закончил свой рассказ Резо.
Отец Андрей догадался, как он собирается наказать обидчиков, и посоветовал обратиться к отцу Анатолию, которого в епархии почитали за старца:
– Я – молодой священник. В сане пять лет, а отец Анатолий – сорок пять. Он опытный и мудрый священник, а мне трудно давать советы по таким сложным проблемам. Могу ошибиться.
А когда появился, отец Андрей с трудом его узнал. Тот сильно похудел, был не брит, одет в старый спортивный костюм с пузырями на коленях. На ногах рваные кроссовки. Вошел он тихо, без традиционных свечей, прислонился к стене у самого входа, простоял до конца службы, подошел вместе со всеми к кресту и в первый раз поцеловал его.
О причине печального преображения Резо не трудно было догадаться: его разорили.
Лучшая заправка в центре города, приносящая каждый день немалые деньги, стала объектом внимания бандитов. Если бы это были простые бандиты, Резо нашел бы способ с ними справиться. Но они были «непростыми» – связанными с большим начальством. Автозаправку у него отобрали и посоветовали радоваться: могли посадить или еще хуже…
– Можно я их накажу? – закончил свой рассказ Резо.
Отец Андрей догадался, как он собирается наказать обидчиков, и посоветовал обратиться к отцу Анатолию, которого в епархии почитали за старца:
– Я – молодой священник. В сане пять лет, а отец Анатолий – сорок пять. Он опытный и мудрый священник, а мне трудно давать советы по таким сложным проблемам. Могу ошибиться.
Резо внял совету и отправился к опытному духовнику. На следующий день он снова появился. Отец Андрей встретил его на пороге храма:
– Ну, что сказал отец Анатолий?
– Сказал: наказать надо. Только без крови.
Резо наклонился к самому уху отца Андрея и тихо произнес:
– Я только не совсем понял… Без крови – это как: утопить или повесить?
Всю ночь отец Андрей утешал бывшего «олигарха» (так прозвала его свечница Зинаида). Они просидели на его маленькой кухне до самого утра. После долгих словесных борений Резо согласился предоставить отмщение Господу Богу.
«Представляешь, жена отдала мне бабушкины серьги! Никто не помог, а она – самую дорогую вещь…» И, чего совсем не ожидал молодой пастырь, выразил желание исповедаться и даже признал, что заслуженно получил воздаяние за свои грехи:
– Я всегда с женщинами крутил, а жена знала, но не развелась. Я думал: из-за денег. А она не ушла, когда все отняли. Значит, не в деньгах дело. Представляешь, вчера отдала мне серьги своей бабушки. Старинные. Золотые. В них бриллианты – десять карат. Ни у кого таких нет. Она их так любила… Сказала: отнеси в ломбард и начинай новое дело: у тебя получится. Я первый раз в жизни плакал. Три часа плакал. Не мог остановиться. Никто. Только она верит мне. Друзья все как в реке утонули. Нет друзей. Просил на раскрутку. Никто не дал. А она – самую дорогую вещь…
Через полгода дела Резо наладились, и он смог выкупить из ломбарда заложенные серьги. А обидчики Резо отправились в тюрьму на долгие сроки.
Александр Богатырев
ПО МАТЕРИАЛАМ ПРАВОСЛАВНОЙ ПРЕССЫ
– Ну, что сказал отец Анатолий?
– Сказал: наказать надо. Только без крови.
Резо наклонился к самому уху отца Андрея и тихо произнес:
– Я только не совсем понял… Без крови – это как: утопить или повесить?
Всю ночь отец Андрей утешал бывшего «олигарха» (так прозвала его свечница Зинаида). Они просидели на его маленькой кухне до самого утра. После долгих словесных борений Резо согласился предоставить отмщение Господу Богу.
«Представляешь, жена отдала мне бабушкины серьги! Никто не помог, а она – самую дорогую вещь…» И, чего совсем не ожидал молодой пастырь, выразил желание исповедаться и даже признал, что заслуженно получил воздаяние за свои грехи:
– Я всегда с женщинами крутил, а жена знала, но не развелась. Я думал: из-за денег. А она не ушла, когда все отняли. Значит, не в деньгах дело. Представляешь, вчера отдала мне серьги своей бабушки. Старинные. Золотые. В них бриллианты – десять карат. Ни у кого таких нет. Она их так любила… Сказала: отнеси в ломбард и начинай новое дело: у тебя получится. Я первый раз в жизни плакал. Три часа плакал. Не мог остановиться. Никто. Только она верит мне. Друзья все как в реке утонули. Нет друзей. Просил на раскрутку. Никто не дал. А она – самую дорогую вещь…
Через полгода дела Резо наладились, и он смог выкупить из ломбарда заложенные серьги. А обидчики Резо отправились в тюрьму на долгие сроки.
Александр Богатырев
ПО МАТЕРИАЛАМ ПРАВОСЛАВНОЙ ПРЕССЫ
